Ветеран ВС СССР, подполковник Лобанов Ю.А.

 

Почему я пошел по стопам отца

Родился я 9 апреля 1937 года в городе Владивостоке. Там проходил службу мой отец Лобанов Андрей Кузьмич, в роду которого было много предков, посвятивших жизнь военной службе.

Мой отец – полковник Лобанов Андрей Кузьмич, прошел всю войну, командовал I Балтийским флотским экипажем в блокадном Ленинграде

В 1939 году отец был переведен в Ленинград в Высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского на должность преподавателя электротехнического факультета. Училище располагалось в известном Михайловском замке.

Война застала Андрея Кузьмича тогда, когда он только начал осваивать профессию военного преподавателя.

Когда город был осажден, отец настоял, чтобы семья покинула Ленинград. Уезжали мы на самом последнем поезде прежде, чем блокада сомкнулась. Увезла нас мама Лобанова Евдокия Ивановна на свою родину во Владимирскую область. Так мы с братом Валерием избежали блокадной участи.

Отец переехал в казармы (при очередном авианалете дом наш немцы разбомбили), и возглавил роту своих курсантов. А вскоре был назначен командиром истребительного батальона.

После захвата немцами Шлиссельбурга 8 сентября 1941 года замкнулось кольцо блокады Ленинграда по суше. Курсанты училища имени Дзержинского были мобилизованы на защиту города, после недолгого обучения общевойсковому делу, в районе станции Котлы они вошли в состав 2-го истребительного батальона. Батальон получил задачу занять оборону на окраине села Керстово вдоль проходящей шоссейной дороги. Рота, которой командовал отец – тогда еще капитан – находилась на передовой у станции Алексеевка.

После войны отец неоднократно рассказывал нам с братом о первом боевом крещении своих первокурсников, сдержавших атаку немецкой пехоты на Алексеевском участке обороны. И о том, как много безусых курсантов, таки осталось лежать в ими же не дорытых окопчиках (см. «Историю Великой Отечественной войны», т. 2, с. 88).

Прибыли, закрепились на указанном месте, с наблюдательного пункта доложили, что со стороны Алексеевки приближаются немцы. Они шли во весь рост с автоматами на груди, как в психической атаке, показанного в кинофильме «Чапаев». Подпустив их на расстояние метров 500, шесть наших минометов открыли огонь. Фашисты не ожидали встретить организованное сопротивление на этом участке, отступили и только через четверть часа открыли ответный огонь из минометов и артиллерии.  Летя на низкой высоте, начали обрабатывать наши окопы пулеметным огнем самолеты. При поддержке авиации и артиллерии пехота двинулась на наши окопы, подпустив ее на расстояние 100 метров, был открыт огонь из всех видов оружия. Понеся потери, враг остановился, на окопы пошли танки, как мы потом узнали дивизии СС, так началась  длительная оборона Ленинграда, в которой принимал участие отец.

Еще одним ярким эпизодом обороны, часто вспоминаемым отцовскими товарищами-фронтовиками, когда они собирались, был футбольный матч, сыгранный  6 мая 1942 года в осажденном Ленинграде.

Городские власти и командование войск, находившихся внутри осажденного города, понимали, насколько важно было для ленинградцев, да и всего мира заявить, что город после первой голодной зимы не повержен и что он не только жив, но в нем пульсирует спортивная жизнь. Ведь гебельсовская пропаганда  уверяла, что город Ленинград вымер, дома -склепы в которых лежат умершие от голода ленинградцы.

Футбольная команда 1-го Балтийского флотского экипажа 1942 год (Из личного архива А.К.Лобанова)

Решено было играть два тайма по 45 минут, хотя обстрел города не прекращался. На всякий случай было расчищено еще одно запасное поле. Игроки были истощены. Перед началом матча для того, чтобы футболисты были способны бегать, им дали по стакану клюквенного сока.

Радиовещание разнесло по городу, что ленинградское «Динамо» играет с командой «Лобановцев» – сборной флотского экипажа.

Стоя, в полном молчании выслушали Гимн Советского Союза.

Свисток! Игра началась. Впервые минуты команды вяло перемещались по полю. Но вскоре подтянулись болельщики из казармы и подержали краснофлотцев. И… первый (он же и последний!) гол забил повар из столовой экипажа тбилисец Г. Кодуа. Счет матча 6:1 в пользу «Динамо» – конечно, сказалась разница в квалификации участников. Игра нелегко далась и той, и другой команде – уходили игроки с поля шеренгами, опираясь на плечи друг, друга.

А духовную надежду блокадникам, которую принес собой этой матч, смогут оценить только люди, пережившие опустошающую депрессию и безнадежность, на то, что когда-то придет сытая мирная жизнь!

В книге писателя Александра Кикнадзе, описавшего этот легендарный матч, приведен небольшой эпизод: «Вечером 6 мая 1942 года немецкий коммунист Фриц Фукс, работавший на ленинградском радио, получил небольшое сообщение, которое попросили перевести и отправить в эфир.

И поплыли над затемненным городом, измученным блокадой, над линией ленинградского фронта, над немецкими окопами слова: «Сегодня у нас в Ленинграде был футбольный матч».

 

Фотография участников футбольного матча (Из личного архива А.К.Лобанова)

Отец и после войны продолжил службу на флоте. И был награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, тремя орденами Красной Звезды, семью боевыми медалями.

К сожалению, он, как и многие блокадники, безвременно ушел из жизни.

Теперь, когда я рассказал о самоотверженном и добросовестном служении моего отца на военном поприще, мне излишне говорить, что же поставило и меня в ряды защитников нашего Отечества.

После окончания школы в 1956 году я решил точно, как по-русски говорится, копыто в копыто, пойти по дороге моего отца и поступил в Калининградское военно-инженерное училище. Училище было открыто после окончания войны в Калининграде, как и еще несколько военных училищ города.  Когда я,  впервые приехал в город,  в глаза бросалось, что  во многих местах он оставался в руинах, не восстановленным, но кругом кипела жизнь.

На втором курсе «для проверки добросовестного постижения военной науки» приезжал ко мне в училище отец. Переговорив с преподавателями, он проверкой остался доволен.

 

1957 год. Мы с отцом в Калининграде

 

 

Годы учебы прошли не заметно, за четыре года познакомился с историей города, постепенно стал привыкать.

Достопримечательность Калининграда форты

В 1960 году учеба была закончена. Состоялся выпуск. Курсанты стали лейтенантами, получили дипломы, погоны, предписания с указанием места офицерской службы.

В 1960 году после окончания училища я был назначен командиром взвода, а через четыре года в середине 1965 года стал командиром роты.

 

С младшим братом и большим другом детства Валерием

В 1967 году произошло мое новое назначение старшим инженером базы комплектования и хранения в войсковую часть 60186 в город Москву. Командиром части был подполковник Соловов Борис Васильевич. И сегодня я его вспоминаю как мудрого, внимательного к подчиненным командира, которых исстари в России именовали «отцами-командирами». У этого человека я научился взаимодействию с подчиненными.

Служение Новой Земле

С приходом в часть 60186 мое служебное назначение незаметно для меня  стало смещаться в иную область, которая и стала объектом моей службы, а со временем даже целью жизни.

База хранения, в которой началась моя служба, входила в штат войсковой части 77510. Занимались мы комплектованием и отправкой специального оборудования для Центрального полигона. В 1972 году произошло мое очередное назначение на должность помощника начальника отдела горно-подземных работ и специального оборудования в/ч 87172, это был один из отделов капитального строительства (ОКС) полигона на островах Новая Земля. Моим начальником был напитан 1-го ранга  Цехмистро Степан Степанович, к которому я и поныне, поздравляя с очередным праздником, обращаюсь «Товарищ командир». В свои восемьдесят лет он по-прежнему в курсе новоземельских дел.

Наш отдел был одним из отделов 6-го Управления ВМФ и возглавлялся он полковником Серебрениковым Владимиром Леонидовичем. Отдел занимался вопросами строительства на Центральном полигоне Новая Земля, обеспечением его жизнедеятельности и поставки оборудования (включая специальное). Перевозка осуществлялась, естественно, только морскими судами и самолетами.

О Владимире Леонидовиче следует сказать особо. Этот человек жил только проблемами Новой Земли. Трудно назвать какие-то новоземельские дела, в курсе которых он не был. Выходных и отпусков у него не существовало. На моей памяти единственный полный отпуск у него был – отдых в санатории. Тогда мы шутили: по одной путевке отдохнул весь отдел! Владимир Леонидович не пользовался бюллетенем, если заболевал. И заболевшему подчиненному на полном серьёзе рекомендовал лечиться хорошей рабочей загрузкой «до забвения о самочувствии». Не всем под силу было служить под его началом!

Теперь-то я понимаю, что без таких офицеров-стоиков, осознававших свой служебный долг на таком уровне государственного понимания, возможно, не воздвигся и не устоял бы так крепко наш Российский атомный щит.

В память врезалось начало моей работы, которой я потом занимался под руководством В.Л.Серебреникова без малого 15 лет. Планированием самолетов, судов и кораблей для доставки имущества, специального оборудования и изделий для полигона до 1972 года занимался подполковник Г.Н. Головкин, который после непродолжительной болезни умер. Через несколько дней после его смерти я был вызван к полковнику Серебреникову и получил указание: «К исходу дня доложить, где находятся суда, обеспечивающие полигон на Новой земле: «Байкал», ледокол «Ленин» и самолеты».

Поставленная начальником задача была для меня не понятной. На самолетах я только летал, на кораблях и судах не ходил вообще и видел их только с берега. Пытался возразить, начальник, пошевелив усами, что было признаком недовольства, прервал меня и сказал: «Не теряйте время попусту, жду от вас доклад к исходу дня».

Так я приступил к исполнению обязанностей по новой для меня должности, связанной с взаимодействием с Министерством морского флота, Военно-морским флотом, как таковым, и морской авиацией.

Формально-то я приступил, но вышел из кабинета Серебреникова в состоянии, близком к параличу. Ничего из того, что нужно было сделать, я не знал. Успокоившись и собравшись с мыслями, стал прикидывать: кто бы мог меня ввести в курс дела. Как всегда помогли друзья-сослуживцы, которых ко мне без лишних слов подсылал все тот же Владимир Леонидович. Вечером я отправился с докладом к шефу. Естественно, в докладе было для меня много «белых» пятен и «черных дыр». Начальник, выслушав мой «обзор», восторга не высказал. Но с этого дня мастер как бы дал согласие взять меня в подмастерья.

 

Офицеры и служащие отдела. В центре 2-го ряда – полковник В.Л.Серебреников

 

 

Так я окончательно вступил в новую должность, где должен был готовить заявки годовые, месячные, недельные на загрузку судов и самолетов, определять и согласовывать их маршруты. В процессе исполнения в зависимости от меняющейся обстановки что-то менять, согласовывать и уточнять.

Прошло время. Разобрался со всеми самолетами и судами обеспечения.

Судно обеспечения «Байкал» бортовой «ОС-30» ледового класса, участвовало во всех ядерных испытаниях до 1973 года. В ноябре на судне произошел пожар, после которого его поставили в ремонт на СРЗ города Мурманска. Это было судно, сработанное голландскими корабелами по заказу ММФ СССР, водоизмещением  более 12000 тонн, могло развивать скорость до 15 узлов, грузоподъемность – 8550 тонн, пассажиро вместимость – 250 человек, экипаж около 50 человек.

К сожалению, «судьба» судна была драматична – после окончания ремонта в 1978 году на ходовых испытаниях при прохождении Кольского залива в плохую видимость оно оказалось на берегу, снять его не смогли. Вместо ОС-30 было выделено новое судно ледового класса «Яуза», которым до сегодняшнего дня осуществляется обеспечение полигона.

 

Судно обеспечения «Яуза»

Большой объем знаний мне предстояло постичь, уясняя специфику Северной авиации. Пришлось детально разбираться со всеми вопросами по ее использованию. В соответствии с приказом МО СССР на 327 отдельный транспортный авиационный полк (базирующийся на аэродроме «Остафьево») и ВВС Северного флота возлагалось обеспечение полигона по заявкам 6-го Управления ВМФ.

Как я позднее выяснил, офицеры летной профессии были наиболее уважаемыми людьми на полигоне. До сих пор помню командиров экипажей самолетов АН-12, АН-26: В. Базванов, А. Снежко, М. Чуносов, Н. Насыров, В. Ижутов, А. Квашнин. Мне в моей новой должности пришлось с ними решать много вопросов. Сегодня приятно вспомнить, что всегда я находил поддержку и понимание у экипажей судов при возникновении нештатных ситуаций.

 

Незаменимый транспортный АН-26 аэродрома Рогачева

Опыт приходил постепенно. Его я бы набирал еще дольше, если бы не подстраховывали меня мои сослуживцы, понимавшие, что у офицера, начавшего осваивать свой участок «с нуля», могут быть промахи, которые Новоземельскому полигону дорого обойдутся.

На моем рабочем столе появилась карта, а с ней и «штурманский инструментарий»: логарифмическая и параллельная линейки, транспортир, циркуль и многое другое. И, конечно, на моем столе постоянно лежал график движения всех морских транспортов, который ежедневно корректировался.

В 9 часов утра я делал доклад начальнику отдела по состоянию движения кораблей Министерства морского флота, Северного флота и 84 ОДКСН, обеспечивающих жизнедеятельность и специальные работы Центрального полигона РФ.

На мой взгляд, наиболее полно я вошел в курс своей новой должности весной 1974 года, когда в составе комиссии 6-го Управления ВМФ, СФ и Министерства среднего машиностроения вылетел на Новую Землю для согласования вопросов подготовки к проведению полномасштабных испытаний ядерного оружия. Взял меня в командировку начальник отдела. Началось наше воздушное путешествие без приключений на самолете АН-12» по маршруту: Остафьево – Нива (Лахта) – Рогачево (Амдерма).

Так состоялась моя первая встреча с Новой Землей. Помню, она поразила меня после серой распутицы в Москве своим бескрайним слепящим белым светом. Но когда подрулили на стоянку запорошенного снегом аэродрома в Рогачево, любоваться природой Арктики было некогда. Полковник Серебреников сказал мне, чтобы я занимался авиацией в Рогачево, а сам вместе с председателем комиссии Г.А.Цырковым уехал в Белушью губу. Меня на аэродроме посадили в ГАЗ-69 и отвезли в штаб эскадрильи, где я познакомился почти со всеми вертолетчиками 194 отдельной вертолетной эскадрильи (ОВЭ).

При знакомстве ко мне отнеслись с какой-то настороженностью, считая, что я проверяющий. Представившись и рассказав, чем буду заниматься, я их успокоил и дальше пошел деловой разговор в нужном для меня русле. Во время беседы они буквально «напичкали» меня нужной информацией, связанной с использованием вертолетов в районе Новой Земли. Много рассказали об организации перелета по маршруту и посадках на площадках в М.Кармакулах, на Паньковой Земле, в Поселке Северный, на юге Новой Земли в районе губы Башмачная. После этого я был представлен заместителю начальника полигона по авиации, с которым состоялась беседа, она была длительной и полезной. Я пометил все «местные» проблемные вопросы и решил многие свои, которые в Москве для меня не прояснялись. Вечером с окончанием работы меня отвезли в седьмую гостиницу военного городка Белушья губа.

 

Возвращение вертолета Ми-8с поселка Северный на аэродром Рогачево

Утром доложил результаты работы начальнику отдела и получил от него строгое указание следить за готовностью самолета к вылету в Москву через трое суток. Я все принял к сведению, но контроля за самолетом не организовал, вернее, понадеялся, что все пойдет без своеволия. На следующий день был вызван к начальнику и получил соответствующее воспитание за то, что самолет был отправлен в Архангельск за грузом военторга, не поставив меня в известность. Сегодня мне понятна причина недовольства Серебреникова – он просто не хотел подвести начальника 5 ГУ МСМ  Г.А. Цыркова, который просил вылететь строго в установленное время. Вылетели мы во время, но в командировку на Новую Землю с начальником отдела я, к сожалению, больше не летал. Когда он улетал с комиссией на Новую Землю, то меня оставлял в Управлении за осуществлением постоянного контроля,  за движением самолета по маршруту,  через ЦКП морской авиации.

 

Карта архипелага Островов Новая Земля

1978 год для Новой Земли был тяжелым и связан с авариями авиации.

В феврале три вертолета Ми-8 с интервалом полторы-две минуты взлетели с грузами и людьми, пошли курсами в поселок Северный. На маршруте в результате резкого ухудшения видимости произошла вынужденная аварийная посадка вертолетов, они не долетели до посадочной площадки около 15 километров.

В том же году произошла аварийная посадка самолета АН-12 вблизи аэродрома Рогачево. В результате низкой облачности и плохой видимости, не доходя одного километра до ближнего привода, самолет задел антенну связи и совершил аварийную посадку. Были пострадавшие, но все остались живы.

Служба моя и интенсивность работ по обеспечению полигона зависели от событий, происходящих на нем. До конца 90-х годов минувшего века шли в очень плотном графике работы по подготовке и проведению испытаний ядерных боеприпасов.

 

Перед Днем Победы с ветеранами 6-го управления ВМФ и Новой Земли

За это время я неоднократно бывал на ядерном полигоне Новой Земли, ближе познакомился с людьми, познал особенности погоды, пытался изучить животный мир, совсем близко произошло знакомство с семьей белой медведицы. Сфотографироваться рядом все же не решился!

 

Медведица привела семейство для знакомства

Наступила «перестройка». Вся страна держала экзамен на выживание. Перестроечные потрясения не обошли и Центральный полигон на Новой Земле. Здесь мне хочется найти особые слова благодарности и отдать должное офицерам-новоземельцам, ученым, сотрудничавшим с полигоном, чиновникам и настроенным патриотично членам руководства Министерства обороны – всем тем россиянам, которые остро осознавали, что значит, для России в такое время потерять статус державы, способной отстоять свою независимость.

Пять лет полигон поддерживал назначенную готовность к полномасштабным испытаниям, молчал и выживал, прикладывая для этого огромные усилия и изобретательность.

Особо я хочу сказать о роли в защите и отстаивании нашего военного атомного приоритета тогдашнего министра Минатома академика РАН, Виктора Никитовича Михайлова. Во второй половине 1995 года в самый разгар перестройки он принимает решение впервые за всю отечественную историю испытаний подготовить и провести на Центральном полигоне неядерный взрывной эксперимент. Благодаря совместной дружной, слаженной работе науки, полигона и нашего 6-го управления ВМФ эксперимент состоялся в декабре 1995 года. Все обрадовались, что начали, наконец, заниматься свойственными нам вопросами. В пылу перестроечных баталий и утрат это событие прошло почти,  незамеченным в России нашими соотечественниками. Зато международный резонанс эти испытания имели огромный.

Авторы «перестройки», уже видевшие Россию распростертой ниц на земле, вдруг обнаружили, что ее атомный потенциал изыскивает «безатомные» способы защиты независимости своего Отечества.

Наш же отдел впереди ждало переподчинение и сокращение.

Нас переподчинили 12 ГУ МО РФ.

А мне в очередной раз повезло – начальником созданной в 2002 году службы авиационного морского обеспечения был назначен полковник Пырин Николай Викторович – прирожденный летчик-вертолетчик. В авиации,  таких специалистов негласно квалифицируют «классный летак». Прошедший Афганистан и Чечню Николай Викторович к тому же очень грамотный и пунктуально исполнительный начальник «из легиона» Серебреникова. Н.В.Пырин имеет правительственные награды – три ордена и множество медалей.

 

В рабочем кабинете с полковником Н.В. Пыриным

 

 

Подошло мое «пенсионерское» время. Оно совпало с очередной реорганизацией в Министерстве обороны. Новое руководство не придавало испытательской деятельности на Новой Земле того значения, которое ей отводилось в годы становления на мировой арене нашей атомной мощи. Той мощи, которой так гордились наши друзья и осмотрительно были вынуждены «уважать» недруги.

И вот пятнадцать лет назад, когда я облачился в пиджак, выяснилось, что в Министерстве обороны специалистов по практической работе с Новой Землей осталось единицы. (Кстати сказать, подавляющее большинство офицеров,  после сокращения неплохо устроилось на гражданке – сказалась высоко ценимая школа работы на полигоне).

А по моей узкой «транспортной» специализации в отделе сотрудников не оказалось вовсе – со старыми распрощались, а пришедшим молодым офицерам «разживаться» знаниями было не у кого. Как говорится, прервалась связь времен. И вот я снова сел в свое кресло, занялся прежним, хорошо известным мне делом, и проработал на благо Новой Земли до семидесяти шести лет.

И теперь, уже уйдя в полную отставку, с Новой Землей я,  расстаться не могу – принял участие в создании общественной Межрегиональной организации «Московский союз новоземельцев» (МСН) и по мере своей компетенции веду в ней работу.

 

Группа участников учредительной конференции МСН

 

 

Сегодня Центральный полигон на Новой Земле переживает свое возрождение. Для людей, стоявших у истоков начала и укрепления российской оборонительной мощи – это самое отрадное событие. Оно как бы завершает наше достойное служение Родине. Как пелось в песне нашей молодости: «Жила бы страна родная, и нету других забот». Сегодня, когда позади много, сделанного для процветания и защиты нашего родного государства, продолжаю трудиться и оказывать необходимую помощь ветеранам, они это заслужили своим отношением к делу и  вкладом в  защиту родного Отечества.

Есть у меня одна крепкая забота личного характера: воспитать среднего из трех внуков – Захара – так, чтобы он продолжил Лобановскую офицерскую династию

 

Ю.А. Лобанов с внуком Захаром. 2014 год